Начинается глава с прямого обращения ко времени царя Алексея Михайловича: «У нас в Москве, в допетровскую старину, такие же почти драматические представления, из Ветхого завета особенно, тоже совершались по временам…» (Достоевский-1. С. 225). Речь идет о первом спектакле при дворе царя Алексея Михайловича, состоявшемся 30 октября 1672 года, который был посвящен библейской героине Эсфирь.

Об этой точке зрения писателя говорит и Д. Н. Любимов в своих воспоминаниях: речи Великого инквизитора первоначально «могли быть отнесены вообще к христианству» и только после вмешательства М. Н. Каткова автор внес изменения, чтобы «не было сомнения, что дело идет исключительно о католичестве» (Достоевский-2. С. 557).

Работа даймона над Достоевским сосредоточивалась преимущественно на развитии его способности высшего понимания других человеческих душ; другие его духовные органы оставались только приоткрытыми. Поэтому в его творениях заключены не прямые, не открытые образы иноматериальных реальностей, как у Данте, но их функции в слое человеческой психики, человеческих деяний и судеб. Человек, сохранивший о подобных спусках воспоминание более отчётливое, мог бы различить функции таких слоёв нисходящего ряда в психике и деяниях многих героев Достоевского. Он обнаружил бы функции Дуггура, Шим-бига и Дна в душе Ставрогина и Свидригайлова; Друккарга и Гашшарвы – в душе Петра Верховенского, функцию Гашшарвы и Цебрумра – слоя грядущего антицеркви антихриста – в Великом Инквизиторе. В личности Ивана Карамазова обнаружились бы функции многих различных миров и восходящего, и нисходящего ряда. Глава «Кана Галилейская» – явное воспоминание о Небесной России, может быть, даже отблеск Голубой пирамиды – Трансмифа Христианства, – и вообще в психике Мышкина, Алёши Карамазова, особенно старца Зосимы, чувствуются следы полузабытых странствий по очень высоким слоям. В образ и даже в слова Хромоножки вложено воспоминание о великой стихиали – Матери-Земле.